|
На западе Тернопольской области расположен пленительный своими памятниками архитектуры городок Бережаны. Именно там шесть с половиной лет своей жизни провела юная львовянка Анна Дмитриева. Однако ни архитектурных памятников, ни старинных улочек она не видела, поскольку все это время не по своей воле находилась под бдительным надзором в закрытом учреждении — Благотворительном фонде «Брати милосердя». И только недавно с помощью тети и по решению львовских судов ей удалось выбраться оттуда.
Мы сидим с Ганнусей на лавочке в одном из львовских парков, беседуем о пережитом ею. До сих пор девочка не верит, что может сама распоряжаться своей жизнью, делать что хочет, ходить куда хочет. О вынужденном затворничестве рассказывает осторожно, как будто вспоминая то, о чем хотела бы навсегда забыть. А больше всего — о людях, которые насильно удерживали ее в монастыре. По ее словам, там было красиво, но этого мало. Хотелось свободы, иметь рядом близкого человека.
Готовясь к встрече, я ожидал увидеть невозмутимого, лишенного эмоций человека, а увидел доброжелательную, внешне беззаботную девочку. Часто улыбаясь, она с готовностью поддерживает разговор, хотя видно, что дается ей это нелегко.
Родилась Анна Дмитриева в 1989 году во Львове. Детство было непростым, родители пьянствовали, мама заставляла просить милостыню. В три года врачи поставили ребенку диагноз — эпилепсия. Лечение и уход требовали средств, а их не было. В школу Ганнусю не отдали. Только в 12 лет попала в школу-интернат №102. Ни читать, ни писать не умела.
Однажды без каких-либо объяснений 13-летнюю девочку посадили в машину и отвезли в приют «Брати милосердя», что в Бережанах. Долгое время надеялась, что вот-вот приедет мама и заберет ее у чужих незнакомых людей. Но напрасно выглядывала ее каждый день: через несколько месяцев после переезда в монастырь мать лишили родительских прав с запретом на свидания.
«…не может самостоятельно идти по лестнице…»
На основании постановления судьи Бережанского районного суда Б.Сташкива Ганнусю подвергают амбулаторной судебно-психиатрической экспертизе.
Делают это грубо и поспешно. Вывод о недееспособности основывается на свидетельствах нескольких работниц фонда. Для порядка девочке задали несколько вопросов и — вывод готов. Фактически ее судьбу решили за каких-то полдня. Утром позавтракали в Бережанах, съездили в Тернополь, где «оформили» бесправный статус, а к обеду вернулись. Однако отныне Анна уже не имела никаких прав.
Читая строки из вывода, подготовленного судебными врачами-психиатрами высшей категории О.Бондаренко, Л.Косовской, Е.Ломакиным и В.Синишиным, не перестаю удивляться: «Дмитриева не хочет контактировать с больными и социальными работниками, у нее нарушена речь, нет памяти, мышление замедленное, требует постоянного ухода, неспособна осознавать значение своих действий и руководить ими».
А еще ее обвиняют в том, что она «нечетко и непонятно выговаривает отдельные буквы, предложения строит примитивные, состоящие из 2-3 слов... внимание неконтролируемое, рассеянное, не может быть долго сосредоточенной, не может самостоятельно идти по лестнице...» С этим нельзя согласиться. Например, во время нашей очередной встречи Ганнуся угощала пирогом с маком, который испекла вместе с тетей. Вообще, по словам родственницы, выступающей сейчас в роли ее опекуна, Ганнуся сама попросила разрешить ей помогать по хозяйству. Теперь и еду варить помогает, и посуду моет.
Недоверие вызывает и утверждение врачей относительно несформированности планов на будущее и жизненных установок. А чего можно было ждать от девочки, у которой нет ни жилья, ни родителей, которые могли бы поддержать в трудную минуту. Бабушкину квартиру в престижном районе Львова (ул. Армянская, 29) то ли продали, то ли отобрали у матери-алкоголички. И никто из взрослых не заметил, что малолетняя девочка после этого осталась на улице. Какие там планы на будущее!..
Золотая клетка во дворце Потоцких
В 2007 году с просьбой рассмотреть дело Анны в прокуратуру Львовской области обратился руководитель общественной организации «Наша Украина» Юрий Антоняк. Правоохранители обнаружили, что «несовершеннолетнюю Дмитриеву директор школы-интерната №102 без согласования с родителями и решения психолого-медико-педагогической консультации передал в благотворительный фонд «Брати милосердя» в г. Бережаны Тернопольской области». Вскоре было возбуждено уголовное дело, но директор неожиданно умер. Несмотря на это, оставили девочку в Благотворительном фонде.
Здесь она ухаживала за больными, убирала помещения и выполняла разную работу. Так прошло два года. Но Бог подарил ей шанс. Однажды в приюте появился послушник. Молодой, стройный, красивый, а главное — он, как никто другой, отнесся к ней по-человечески. И девушка, которой к тому времени уже исполнилось 15 лет, попросила его остаться и поговорить с ней. Это был Юрий Белик, обучавший в фонде умственно отсталых детей.
Тайно они начали встречаться. Оба поняли, что влюбились. О чем разговаривали? «О разном. О звездах, природе, родителях. Мечтали», — сознается Юрий.
Тогда Юрию Белику было 27 лет, он успел закончить Львовское полиграфическое училище. После этого поступил в духовный лицей отцов-василиан в Жолкве. Однако его мать не хотела к старости оставаться одна. Так что с обетом невинности Юрий не торопился.
Но встречались они недолго. Кто-то донес руководству фонда, и встречи вообще запретили. Но Юрий уже тогда четко решил для себя, что отныне жить без Ганнуси уже не сможет. «С тех пор как встретил ее, жизнь моя изменилось, я перехотел быть монахом», — говорит молодой человек.
Вскоре он ушел из монастыря. Ворота Благотворительного фонда теперь для него были закрыты. Но Ганнусю не отпускали. Через персонал Юрий передал любимой мобильный телефон, но вскоре его конфисковали. Девушка оказалась в полной изоляции. К ней не пускали даже ее родную тетю. Когда же судьбой Анны заинтересовались журналисты одного из ведущих телевизионных каналов, их тоже не пустили. Сказали, что не верят журналистам. Но почему в таком случае журналисты должны верить тем, кто не хочет открытости в своей деятельности?
Чтобы вызволить девушку, Юрий обратился в суд. Но дело почему-то не продвигалось. По Ганнусе грустил не только Юрий, но и ее тетя. В конце 2008 года она обратилась во Франковский суд г. Львова с просьбой позволить ей взять опекунство над племянницей. Опекунский совет поддержал просьбу. И вскоре суд вынес решение в ее пользу. Поскольку решение о передаче подростка фонду было незаконным, незаконными являются и все дальнейшие действия этой организации, постановили судьи.
Женщина отправляется в Бережаны. Двери монастыря неожиданно оказались открытыми. По совету адвоката, она сообщила в районный отдел милиции о том, что на основании судебного решения взяла девушку под свою опеку. Но руководство фонда «Брати милосердя» вскоре заявило о ее похищении.
Об условиях пребывания девушки в фонде можно судить разве что с ее слов
«Как живут дети в фонде «Брати милосердя», узнать невозможно, — говорит юрист Галицкого района г. Львова Константин Зенин. — Это закрытая организация, куда доступ посторонним строго запрещен. Об этом можно судить разве что по свидетельству девушки, которую незаконно перевели туда из Львова. В Бережанах ее признали полностью недееспособной, а опекунами были назначены отцы из фонда «Брати милосердя». На какие-либо контакты с нами они не шли. Со слов бывших работников, раз в год туда на отдых приезжали отцы-благодетели из Бельгии и других стран. Для этого они арендовали (с правом выкупа) памятник садово-парковой архитектуры — летний дворец графа Потоцкого в с. Рай Бережанского района.
Когда юристы из Львова поинтересовались, имеет ли фонд «Брати милосердя» право содержать там детей, оказалось, что в его уставе совсем не предусмотрен уход за детьми с психическими расстройствами, а врачи с соответствующей квалификацией в штате отсутствуют. То есть фонд сам себе присвоил право содержать больных детей».
У львовского юриста особое подозрение вызывает признание девушки недееспособной, поскольку предусмотренная в таких случаях стационарная экспертиза проведена не была. Врачи, пообщавшись с Ганнусей десять минут, подписали приговор. И суд г. Бережаны принял это во внимание! Но ведь необходимо было тщательное обследование.
Мало того, врачи усматривали в Аннушке не жертву обстоятельств, а преступницу, которую следует изолировать от общества.
«В приюте девушку использовали как дешевую рабочую силу, — считает Константин Зенин. — Доказать это будет сложно, хотя и возможно».
Юрист подчеркивает: фонд «Брати милосердя», наверное, получал за девушку определенную денежную помощь от государства. Как опекуны они имели на это право. А следовательно, в рамках исковой давности за три года суд может взыскать с них незаконно полученные средства.
О своих впечатлениях от деятельности фонда рассказывает Юрий Белик: «Когда в 2005 году я впервые узнал о религиозной организации, называющей себя благотворительным фондом «Брати милосердя», где удерживали восемь девушек с умственными и физическими недостатками, то первое впечатление было такое, что его руководители делают очень серьезное дело. Но, приняв под свою опеку восемь девушек, фонд фактически сделал их своей собственностью.
Пока не попал сюда, я верил, что существует одна, вторая, третья благотворительные организации, которые проникаются делами защиты несовершеннолетних и беспризорных. Но именно здесь мне открылись глаза. Очень часто современная благотворительность состоит в том, чтобы не забыть и о себе самих...».
Сейчас по решению суда Анна на свободе. Однако ее паспорт и личные вещи остались в приюте. Отдавать их руководители благотворительного фонда отказываются. А без паспорта девушка не может получить положенную ей помощь, прописаться у тети, в конце концов — лечиться.
«Согласно решению Бережанского суда опекуном Анны Дмитриевой является отец Владимир Люшник. Другого решения нет. Суд во Львове состоялся без его ведома. Если суд предоставит отцу Владимиру решение о лишении его опекунских прав, тогда и будем давать интервью», — прокомментировал ситуацию один из представителей фонда.
Сотрудница районного отдела милиции г. Бережаны Наталия Цымбал считает: если фонд не хочет отдавать паспорт Анны Дмитриевой, следует подавать заявление в суд. Ведь милицию они тоже могут не пустить на свою территорию.
О закрытости некоторых детских учреждений, созданных религиозными организациями, недоступности для представителей органов власти рассказывает начальник отдела по делам молодежи Львовской ОГА Владимир Лис. Когда, по его словам, в прошлом году они хотели проверить, в каких условиях находятся там дети, то столкнулись с большими трудностями.
В этом деле есть еще одно темное пятно, возможно, и ставшее причиной заключения ребенка. А именно — ее львовская квартира. Конкретных фактов у львовского юриста нет, но, по его мнению, они напрашиваются. Ведь после того как несовершеннолетнюю Аню забрали в школу-интернат №102, мама то ли продала, то ли обменяла квартиру.
Согласно действующему законодательству, продажа и отчуждение жилья малолетнего ребенка запрещены. Ни родители, ни люди, их заменяющие, не имеют права отчуждать жилье или часть жилья, принадлежащие несовершеннолетней девушке, без того, чтобы не обеспечить ее другим равноценным жильем. Но иное дело, когда ребенка объявляют недееспособным или ограничено недееспособным. Тогда этих детей отправляют в специальные приюты, и дальше у опекунов руки полностью развязаны. Что, скорее всего, и произошло в случае с Анной.
| 
